Неточные совпадения
(13) Таковы, например, письмо А. Мейера, при посылке
исторических надписей российским государям (кн. I, ст. XXX); критика на эти надписи (кн. II, ст. XV); письмо при посылке сочинения «О системе мира» (кн. II, ст. XXII); письмо, при котором присланы вопросы Фонвизина (кн. III, ст. XVI); письмо, приложенное к «
Повествованию мнимого глухого и немого» (кн. IV, ст. X); письмо г. Икосова при посылке его оды (книга IV, ст. XI); письмо, содержащее критику на «Систему мира» (кн. IV, ст. XVI); письмо при посылке стихов г. Голенищева-Кутузова (кн. V, ст. VII); письмо Любослова о напечатании его «Начертания о российском языке» (кн. VII, ст. XV); письмо о «Былях и небылицах», с приложением предисловия к «Истории Петра Великого» (кн. VII, ст. XIX); письмо при посылке стансов на учреждение Российской академии (кн. IX, ст. IV); письмо с приобщением оды «К бессмертию» (кн. X, ст. XIII); письмо А. Мейера в ответ на критику его
исторических надписей (кн. X, ст. XIV); письмо при посылке стихов Ломоносова (кн. XI, ст. XIV); письмо А. Старынкевича, с приложением «Стихов к другу» (кн. XI, ст. XVI); письмо при посылке стихов Р — Д — Н (кн. XIV, ст. V).
И лик Христа, как будто столь мозаически слагающийся из отдельных черт евангельских
повествований (эти черты подвергаются
исторической критике, стремящейся установить «научно достоверный» образ Иисуса), вовсе не есть механическая сумма этих слагаемых, но некий нерукотворный образ, чудесно напечатленный на евангельском убрусе.
В то время, когда совершались рассказанные нами в предыдущих главах события, как
исторические — свержение и осуждение митрополита Филиппа, так и интимные в жизни одного из главных лиц нашего
повествования, выдающегося в те печальные времена,
исторического, позорной памяти, деятеля, Малюты Скуратова, жизнь в доме Василия Прозоровского текла в своем обычном русле и на ее спокойной по виду поверхности не было не только бури, но и малейшей зыби или волнения.
Прежде чем нам придется, по необходимости, перенестись почти на пять лет назад для объяснения всего таинственного и недосказанного в предыдущих главах, мы считаем не лишним, скажем более, неизбежным, познакомить читателей, хотя вкратце, с первою, славною половиною царствования грозного царя, дабы по возможности выяснить характер этого загадочного до сей поры
исторического деятеля, который явится и одним из главных действующих лиц нашего
повествования, а также причины и обстоятельства, сложившиеся для образования этого характера.
В задачи нашего
повествования не входят вопросы по
исторической патологии, к каковой, несомненно, должно быть отнесено, как иноземный нарост на здоровом русском теле — событие 14 декабря 1825 года.
Отсюда мы продолжим наше
повествование подлинными словами светского журнала. Он любопытен не только в отношении
историческом, но и по самому образцу изложения, так как в одном и том же акте одно и то же лицо называется сперва великим князем и высочеством, потом императором и величеством.
Но прежде чем продолжать наш рассказ, нам необходимо ближе познакомиться с этою выдающеюся
историческою личностью, которая явится центральной фигурой нашего правдивого
повествования и героем разыгравшейся на «конце России» романической драмы.
В то время, когда последние события частной жизни наших героев происходили в Москве, в Петербурге совершались события государственной важности, которые, впрочем, служили лишь прелюдией к чрезвычайной важности «действу», имевшему влияние на
исторические судьбы России вообще и на судьбу действующих лиц нашего правдивого
повествования в частности. Незадолго до описываемого нами времени скончалась императрица Елисавета Петровна.